Такое кино, по словам актрисы, доверчивым казахстанцам надо показывать принудительно: сериал “Мошенники” — о том, с помощью каких схем и как дурят простых людей. Все сюжеты основаны на реальных историях.

- Я когда читала сценарий, — рассказывает Фариза, — не переставала удивляться изобретательности и разнообразию схем. Поначалу мне казалось, что сыграть мошенницу совсем не сложно, но потом поняла: это параллельный мир. Мошенники на самом деле не считают себя злодеями, они просто так выживают, им не повезло с семьей, с друзьями, с окружением. Это реальная жизнь, и она совсем не такая, какой я её себе представляла.

Прототипом моей героини стала реальная девушка, с которой мы много разговаривали, потому что я хотела понять её характер. Не было у неё в глазах тоски, драмы, наоборот, она оказалась очень лёгкой, позитивной, просто её жизнь так сложно складывалась.

Лично я верю, что за все наши поступки мы потом будем отвечать. Поэтому так жутко было снимать последние сцены, что-то вроде сна о чистилище. Это было так страшно, что режиссёру было не по себе, даже сценаристы плакали.

- Что это была за сцена?

- Страшный суд. Когда человек понимает, что настал момент отвечать за причиненное зло. Мы снимали в психбольнице. Она сейчас стоит заброшенная, и там даже из-за этого не только не­уютно, но и страшно работать. Из-за ветхости здания нельзя было снимать большой группой, так что присутствовали всего несколько человек. Всё время был страх, что что-то обвалится, дело было ночью, сильное эхо добавляло жути…

Я тогда даже подумала: а что если после смерти человек реально просыпается в таком месте?..

- Вы считаете, что у сериала есть какая-то познавательная или просветительская роль?

- Я в это очень верю. Сериалы смотрят миллионы людей, так что информация доходит до большой аудитории. И мне кажется, что команда фильма сделала очень хорошее дело, рассказав о распространенных мошеннических схемах. Дело в том, что у нас этот бизнес процветает из-за доверчивости нашего народа. Мы же привыкли друг другу помогать, откликаться на чужую просьбу о помощи. Наверное, надо быть осторожнее. И мы уже сейчас видим по комментариям, репостам, откликам, насколько полезной оказалась информация. Даже моя мама посмотрела и сказала: “Хорошее кино. Теперь я буду знать, как меня могут попытаться обмануть”.

- Вы легко откровенничаете в социальных сетях. Неужели вас не травмируют комментарии, которые вы получаете? Например, выкладываете фото в купальнике, а вам пишут, что грудь маленькая…

- Надо понимать, что всегда найдутся те, кто осудит, покритикует, и просто оставляющие в комментариях всякую чушь. Я к этому готова. Задевает, когда говорят, что я недожала где-то как актриса. Это крутая критика, она не оскорбляет, но заставляет двигаться вперед. На самом деле зрители всегда очень хорошо все чувствуют. Так что к таким вещам я всегда прислушиваюсь.

- Вы легко рассказываете и об очень личном, например, о том, как в 18 лет вас таксист чуть не изнасиловал. Зачем вы это делаете?

- Есть проблемы, о которых необходимо говорить, только так они начнут решаться. Если бы это произошло сейчас, я бы написала заявление в полицию. Думаю, отследить по камерам машину и найти водителя труда не составит. Но тогда, 10 лет назад, я очень испугалась. Не сказала ничего ни родителям, ни брату, побоялась, что откровением сделаю только хуже.

А сейчас я прекрасно понимаю, что молчать нельзя, потому что преступник останется безнаказанным и неизвестно, сколько ещё женщин пострадает от него. А если предать случившееся огласке, наказать законным путём негодяя, то этим вы спасете других. Я понимаю, почему сейчас вся страна требует ужесточения законов, связанных с насилием: у нас действительно творится что-то невероятное.

- На вас когда-то поднимали руку мужчины?

- Было такое, что меня однажды ударил парень. Я ушла от него в тот же день. Он, правда, потом пришел, но не с извинениями, а с угрозами убить меня. Я не ощущала страха, потому что ненависть к нему и отвращение были сильнее. Речи не было о том, чтобы простить его, дать второй шанс.

Я не верю в разговоры, что такого больше не повторится, что бьёт — значит любит и т. д. Если человек бьёт кого-то, это означает только одно: наличие психологических проблем. Необходимо корректировать их, работать с профессионалами. Простые извинения не лечат это.

- А ещё какое-то давление со стороны мужчин ощущаете? Может, в кино притесняют продюсеры, пристают?

- Я взрослый человек, уже выбрала своё окружение и легко могу собственными действиями показывать, как можно со мной обращаться, а как нет.

Но в нашей киноиндустрии есть притеснение женщин. У нас все кино заточено под мужчин — для них пишут роли, раскрывающие характер, придумывают сюжеты, где мужчина в центре, где он спасает мир. Посмотрите, сколько ролей укладывается в бытовое ложе келинок-енешек-возлюбленных. Все они простые, однотипные, где и играть особо нечего. Мы устали от такого отношения. Разве это не дискриминация?

А ведь в истории Казахстана есть много крутых женщин, которые реально меняли ход событий, а фильмов про них почти нет. Некоторые режиссёры говорят: мол, сейчас актрисы не готовы к таким глобальным задачам. А мне кажется, что режиссёры не хотят увидеть в нас это.

- Почему вы музыкальной карьере предпочли актёрскую? Вы же сначала выступали в девчачьей группе?

- Да, но потом группа распалась, я пыталась петь одна, но быстро поняла, что мои вокальные данные на тот момент не позволяли делать это хорошо. К тому же я не нашла себя на этом поприще: не знала, что мне лучше петь, как это все сделать. А дать согласие работать с продюсером — это означало опять делать только то, что мне скажут. Вот тогда я и ушла в кино, о котором изначально мечтала. Это действительно моё призвание.

- Ещё одно ваше откровение о том, что вы хотели бы стать мамой. Насколько активно работаете в этом направлении?

- Скорее, это такая заявка в космос, что называется. Я за то, чтобы готовиться к появлению ребёнка заранее. И в финансовом плане, и в плане здоровья. С удовольствием прошла бы какие-то курсы для будущих родителей. Кстати, у нас в семье именно муж стал инициатором того, что надо пройти чек ап, сдать анализы. Он очень ответственно подходит к этому вопросу.

- Раз уж вы так легко идёте на откровенность… Наверное, вам часто говорят, что вы выбрали не того мужа, что надо было выходить за казаха?

- У любви нет национальности и религии. Беда в том, что у многих нет любви, за это чувство частенько принимают созависимость, абьюзивные отношения, что угодно.

А вот когда приходит настоящая любовь, вам будет все равно, что говорят за спиной. К тому же такие разговоры попахивают нацио­нализмом, дискриминацией. Бог же создал всех одинаковыми.

- Чем вас поразил будущий муж? Может, дарил бриллианты или красиво ухаживал?

- На самом деле он много лет назад пытался позвать меня на свидание, даже показывал нашу переписку, которую сохранил, но я этого совершенно не помню. Бриллианты не дарил, как-то особенно не ухаживал — все происходило во время карантина, когда доходы людей из медийной сферы упали. Зато мы много разговаривали, хорошо узнали друг друга, и это стало решающим.

- Должен ли публичный человек быть образцом высокоморального поведения?

- Конечно, есть некая ответственность, хотим мы этого или нет. С другой стороны, иногда люди требуют слишком много. То, что обычному человеку легко простили бы, даже не заметили, медийному много раз припомнят. И нам очень сложно восстанавливать репутацию. Её собираешь буквально по ложечке, а теряешь в один миг.

- Какие фильмы вы сами любите смотреть?

- Я вообще могу пересматривать любимое кино по многу раз. Например, “Красотку” видела раз 25, “Один дома” — ещё больше. Мне нравятся истории со счастливым концом или когда девушка преображается, становится лучше, красивее. Такие истории прямо согревают. Не надо включать аналитику, можно просто наслаждаться. Ты смотришь, ешь попкорн — и тебе хорошо.

Ксения ЕВДОКИМЕНКО, Алматы